therese_phil

В старых метеорологических описаниях время от времени встречается термин «сухой туман», обозначающий некий атмосферный эффект, сопутствующий засухам и масштабным лесным/болотным пожарам, но появляющийся иногда и помимо них.

Прочитав поэтические, но не вполне внятные дефиниции Владимира Ивановича Даля: 

Мар м.  сухой туман или мгла,  знойный  и тусклый,  мрачный воздух. Марево ср. зной, при мутной белизне воздуха, с мрачностью,  мглою низших слоев его и малой прозрачности;  сухой  туман; мрачность при ясной погоде,  во время лесных палов стоит марево: воздух, за сотни верст,  напитывается дымом,  чадом,  гарью; солнце стоит мутным багровым  шаром,  травы блекнут,  из болот подымаются вредные испарения, засуха способствует палам и пожарам, являются падежи, повальные болезни, суеверные пророчества о бедствиях;  сильные дожди оживляют природу (Словарь живого великорусского языка).

обратилась я к научным авторитетам позапрошлого века, а именно к очерку академика К.С.Веселовского, успешно сочетавшего обширные академические познания с богатым практическим опытом. Дайджест его работы, опубликованный полтораста лет назад в Журнале министерства народного просвещения, оказался доступен в сети. Позволю себе воспроизвести его в новой орфографии: 

«Несколько слов о сухих туманах». — Сообщаем извлечение из этой статьи нашего почтенного метеоролога, так просто и удовлетворительно объясняющего явление, которое было предметом долгих и нередко весьма хитросплетенных изследований. «Не только простой народ, говорит г. Веселовский, но иногда и люди образованные приписывают сухим туманам какое-то особое, таинственное вредное влияние на растения, точно так, как и о происхождении их слышатся иногда весьма различные толки, не смотря на то, что сделанные доселе многочисленные розыскания ученых дают твердые точки опоры для суждений об этом явлении. Происхождение и свойство сухих туманов были в особенности предметом многих изследований в Голландии и Западной Германии. После всех этих изследований, основанных на точных наблюдениях, теперь несомненно известно, что сухие туманы суть не что иное, как дым, производимый либо горением лесов, пожогами, выжиганиеем торфа (как в Голландии) и всякими другими подобными случаями, либо последствиями вулканических извержений (как дознано относительно знаменитого тумана 1783 года, покрывавшего в течение лета почти всю Европу). Нет никаких поводов сомневаться в том, что и у нас бывавшие сухие туманы не имеют другого происхождения. При сухости нашего лета, бывающие весьма обширные лесные пожары, употребительные в северных губерниях наших палы, пожоги, как средство землевозделывания для посевов хозяйственных растений, равно жжение кубышей в Прибалтийском крае, и так называемые степные пожары, — могут служить достаточным источником для произведения столько дыма, чтобы он, при известных условиях давления воздуха, сырости или сухости его и направления ветра, мог распространиться на большие пространства. Как далеко может разноситься по земной поверхности дым, происходящий таким образом, примером тому может служить, что гарь, образующаяся от сожигания торфяников в Вестфалии, иногда распространяется, как доказал Еген и Кемц, до Базеля, Парижа, Бреста на юге, и до Копенгагена на севере, и производит в этих местах те помрачения атмосферы, которые не совсем правильно называются сухими туманами. В подтверждение мы имеем свидетельство и русских наблюдателей. Г. Сильвестров, занимавшийся в течение 18 лет метеорологическими наблюдениями в Архангельске, и тщательно замечавший все дни с туманом, положительно говорить, что некоторые из замеченных им, в течение лета 1826 и 1827 годов, случаев тумана были следствием лесных пожаров и горением мха на тундрах, в окрестностях Архангельска. Г. Журавлев разсказывает, что летом 1855 г. сухая мгла распространялась в месте его жительства, в Зарайском уезде, несколько раз; вскоре затем открылось, что за 40 верст оттуда был лесной болотный пожар, продолжавшийся несколько недель. Этим объясняется и запах гари, замечаемый обыкновенно во время сухих туманов, и то, что это явление обыкновенно бывает при засухах, так что психрометр во время этих туманов показывает большую сухость воздуха; и наконец еще и то обстоятельство, что сухие туманы являются лишь с весны до осени, т. е. в теплое время года. Г. Никольский, на основании многолетних своих наблюдений в Балашовском уезде, говорит, что вообще сухие туманы посещают этот край решительно ежегодно, являясь по-нескольку раз, впрочем не в равной степени; бывают годы, что они являются не сильные, в другие же они отличаются силою и продолжительностью, повторяясь несколько дней сряду. Весною, до мая, их никогда не бывает; они начинают показываться после сильных жаров, в конце мая, в июне и июле; случаются они также и осенью. <…> Распространение сухой мглы иногда ограничивается небольшими протяжениями, но иногда захватывает огромные пространства. Любопытный в этом отношении случай представила мгла,покрывшая в исходе июня 1855 года большую часть Европейской России. Она обратила на себя внимание столь многих, что помещенный об ней в повременных изданиях известия дают возможность составить себе некоторое понятие об огромном пространстве, на котором в одно и то же время обнаружилось это явление. Так как это довольно любопытный случай, то я представлю здесь свод современных сведений, извлеченных мною из периодических изданий, и из бывших мне доступных неизданных дневников метеорологических наблюдений за 1855 год. Данные, которыми я мог пользоваться, показывают, что крайние пункты, на пространстве между которыми замечена была эта сухая мгла, суть на севере Кадников, на востоке Казань и Самарская ферма (в Заволожьи), на юге Екатеринославская ферма, на западе некоторые уезды Волынской и Ковенской губерний, — что составляет пространство приблизительно около 26,000 кв. географ. миль, на котором сухая мгла распространилась с 21 по 28 июня (старого стиля)». Затем автор приводит несколько заметок из находящегося в Русском географическом обществе дневника метеорологических наблюдений, и потом говорить: «Этот свод известий показывает, что явление имело громадные размеры; оно охватило собою, как я уже сказал, до 26,000 кв. геогр. миль; притом замечательно, что оно обнаружилось на всем этом пространстве почти в одно время, так что нельзя решить, с какой стороны в какую оно распространялось; видно только, что с 21 по 26 июня в большей части мест господствовали северные или, точнее, северо-восточные ветры; но последовательности в появлении сухого тумана с востока на запад не заметно, ибо она явилась и в Казани, и в Горках в один день (22 июня). Где был источник дыма, наполнившего собою вдруг такое огромное пространство, этого, по неимению данных, не могу решить. Замечу, что в этом году весь май и первая половина июня отличались повсеместно в России упорною засухою, и ей-то, вероятно, и должно приписать тот худой урожай некоторых растений, который иными хозяевами был относим к действию сухой мглы. Как ни необыкновенна сухая мгла июня 1855 года, по величине охваченного ею пространства, но это явление не безпримерное в летописях метеорологии, и именно оно уступает знаменитому сухому туману, покрывавшему в 1783 году все пространство от Сирии до Норвегии, на протяжении 25° широты, и от Англии до Алтая, на протяжении 120° долготы; он был в течение более или менее продолжительного времени наблюдаем в разных местах с 24 мая до 8 окт. нов. ст. Казалось бы, откуда было взяться такому страшному количеству дыма, и потому в догадках и предположениях самых странных не было недостатка. Но обширность захваченного пространства и продолжительность явления были поводом к многочисленным, наблюдениям и изследованиям, так что этот туман имеет свою особую, довольно богатую литературу. Когда-же разобрали как следует дело, то вся загадка разрешилась — дымом; самые точные наблюдения доказали, что этот знаменитый туман был дым, а соображение разных обстоятельств его появления привело к тому заключению, что причиною его могло быть горение торфяников, сильные землетрясения в Калабрии и вулканические извержения в Исландии» (ЖМНП, 1858, Т. 98. С. 160–163. Изложение обширной статьи В. в Ж-ле мин-ва гос. имуществ, № 9).  

«Сухой туман» 1855 года, видимо, возбудил естествоиспытательский дух современников: в русской печати (вслед за западной) появился целый ряд статей об этом явлении, в том числе обширная компиляция Я.И.Вейнберга, сохранившаяся в анналах советской науки лишь тем, что в «Свистке» над нею вскользь поиздевался Добролюбов. Не желая уподобляться «светильнику разума», отсылаю любителей пространных и необязательных рассуждений к первоисточнику: Я. Вейнберг. Сухой туман // Атеней, 1858, № 38, 39.  

Судить же о том, насколько нынешняя «дымная мгла» (название, которое метеослужбы преподнесли ошеломленным согражданам в приснопамятном 1972 году) соответствует старинному прозванью «сухой туман» и не применимо ли последнее лишь к продуктам жизнедеятельности Как-его-там-кудля, – предоставляю судить читателям.